ИНТЕРМЕДИЯ 3
Где ты был, — когда разведка полем шла, всего пугаясь,
чуть не вслух шепча молитвы, спирт пила, на миллилитры
счёт ведя, а вид окрестный мимо плыл, детали вяло
грудились, как в натюрморте, — где ты был? Я был в реторте.
Двадцать пять — пора соблазнов. Двадцать шесть — и на здоровье.
Двадцать семь — одних извилин. Двадцать восемь — извинений.
Двадцать девять — чудный возраст. Тридцать — тоже не из худших.
Где ты был, — когда трепанги взяли верх над остальными,
то-то чернь торжествовала, снедь коптя для карнавала,
весь январь потом в столице гарь вилась и пахло чернью,
ворванью и прочей дрянью, — где ты был? Я был за гранью.
Тридцать пять — одних курьеров. Тридцать шесть — других, но тоже.
Тридцать семь — температура. Тридцать восемь — из мультфильма.
Тридцать девять — водопадов. Сорок — даже ниагарских.
Где ты был, — когда качались идолы, трещали копья,
форум гнев менял на милость нехотя, камланье длилось
за полночь, ломались перья, гонг звенел, а председатель
руки тёр и усмехался, — где ты был? Я задыхался.
Сорок девять — не проблема. Вычел год — и сорок восемь.
Сорок восемь — операций. Сорок семь — из них удачных.
Сорок шесть — опять курьеров. Сорок пять — опять ленивых.
Где я был? А разве негде? В милях счёт на миллионы.
В футах же — и даже в ярдах — речь пойдёт о миллиардах.
Вредно жить. А что не вредно? Чуден Днепр. А кто не чуден?
Боже мой. Прибил над койкой лозунг я — «Не божемойкай».
1996